Нет ни времени, ни боли, ни воспоминаний… Только высушенные летним жарким солнцем вересковые копны, приятно колющие босые пятки... В этом году его совсем много. Сиреневыми и розовыми пятнами обросли все поля около места, где мы решили остановиться на привал. Я неторопливо иду через самую гущу вереска, распахнутыми руками задевая лиловые колокольчики цветов. Шёлковые цветки приятно гладят мозолистую кожу моей руки. Почти как твои руки, когда ты берёшь их и греешь. Прямиком к заболоченной части реки. Вчера, когда мы только раскладывались и носили воду раненным искателям, я видел там, на противоположном береге лотосы. Мне не нравятся эти цветы. Да я, честно говоря, в цветах не особо разборчив. Но она их любит. Говорит, что мы похожи на них. Расцветаем в грязи, даря миру свой пряный аромат, свой, пусть и не долгий, цвет. Я только пожал плечами, а на утро тут же выскочил из палатки, позабыв обувь и плащ – всё равно через воду лезть. Ты пока спала, распустив мягкие светлые волосы по нашей подушке, одной на двоих. Ну я и не стал будить, до подъёма всё равно ещё много времени, солнце только-только показалось из-за лилового холма.
Засучив штанины, я пошёл через реку на другую сторону берега. Да это даже, можно сказать, и не было уже рекой. Так. Ручей. Это устье уже почти иссохло, а там, чуть поодаль, где осталась вода – заболотилось. Воды было мне максимум по бедро. Ч-чёрт, штаны всё равно намокли… Пробравшись через гущу веток деревьев и кустов, облепивших собой берег, я наконец заметил знакомый нежно бело-розовый цветок, плавающий на длинной ножке. Подобравшись поближе, я вытащил из кармана ножичек и подрубил пару стеблей. Ну, троих хватит, а больше здесь и нету. Те вон – пока ещё даже не распустились. Я пошёл через реку на обратный берег. Фу, чёрт, воняет-то как. Всё из-за грязи. Наклонившись, я чуть сполоснул гладкие листья и лепестки цветков от тины. Да и всё равно нужно обсохнуть, иначе отчитаешь, как пить дать, отчитаешь за такую дурость. Хотя и поделом. Тоже мне, Казанова.
За холмами синела кристально чистая даль утреннего неба. Никогда его не забуду, даже если запрут где-нибудь в подземелье. Розовые и сероватые облака облепили сладким хлопком всю высь, а солнце сонно показывалось из-за горизонта. Я вздохнул полной грудью, будто дыша в последний раз, и уже было хотел развернуться и пойти в лагерь, как услышал знакомый голос, доносившийся с холма…
Всё, что было мной, -
Обратится в прах.
Отшумит прибой,
Отпоёт монах,
Отгорит костёр,
Отцветёт трава,
Ветер кинет в сор
Кровных клятв слова.

Но пока я есть –
Всем врагам назло.
Но пока я здесь,
Как ни тяжело.
И не стоит драм
Будущего тьма.
Пропасть или храм –
Я решу сама.

Песня или плач,
Бой или покой,
Жертва аль палач,
Ты – или другой,
Пусть твердит молва,
Пусть всё тщетно. Пусть.
Верь, что я жива.
Помни: я вернусь. *

Юу рывком сел на кровати, сразу же схватив себя за голову. Опять. Опять эти сны! Такое ощущение, что это были вовсе и не его. Будто бы там, во сне, совсем другой человек. Но… Нет. Сегодня это нельзя было назвать кошмаром. Так… спокойно? Мальчишка вздохнул, вернув одеяло с пола на его законное место – на кровать. Прекрасно, он теперь удивляется нормальным снам, в которых нет крови и боли. А только любовь и небо. Апостол закусил губу и посмотрел на лампу, слабо горевшую на потолке. Учёные никогда не выключали свет полностью. Кстати о птичках. Обычно ещё рано с утра они здесь ошиваются, как вороны на падаль, а сейчас – пусто. Где Эдвард, который делает вид, что приходит за медикаментами, а сами любуется спящими детьми? Где Сирлинс, от тяжёлого старческого дыхания которого, становится не по себе, и даже спать не хочется? И Рэни что-то не видно. Обычно дежурит с самого рассвета…
Мальчик свесил босые ноги с койки и широко зевнул, по привычке почесав щёку и проведя рукой по подбородку, будто нащупывая утреннюю щетину… Так! Стоп! Нащупывая что? Юу отдёрнул руку от лица и сморщился. Наверно, насмотрелся на заспанного Эдварда, которого давеча увидел заспанного и с заросшей бородёнкой. Уже и на бритву времени не хватает, хах.
«Идиотизм какой… А этот…» - Юу любопытно поднял брови и посмотрел на соседнюю койку. Как же, дрыхнет ещё. Тёмные вихры распустились по подушке, рот чуть приоткрыт, густые брови будто бы приподнялись от удивления. Пхах, когда он злиться и сводит их, у него такое смешное выражение лица. Мальчик склонил голову набок, смотря на сладко сопящего Алму. В глазах промелькнула чертинка. Уж больно хотелось посмотреть на эту разозлённую морду. Мальчишка спустился босяком на ледяной пол лаборатории. Бррр, мерзкая зима.
- Рота, подъём! – схватив руками край одеяла Алмы, Юу медленно, но сильно потянул то на себя.

* - О. Громыко "Верные враги"

Отредактировано Kanda Yu (20-12-2010 18:14:00)

Вздохнув с голосом – выдав тихое «Ух!», - Юу потянулся, хрустнув затёкшими костями. Всё же, что ни говори, регенерация регенерацией, а всё тело после синхротеста так и ломит. Не то от усталости, не то от оставшейся боли и обиды. Хорошо хоть вчера обрадовали, что сегодня тестов не будет. Правда, для этого им пришлось вчера помучаться лишних два часа. В ушах до сих пор резал сухой голос Сирлинса, похожий на засушенный горох, который трясут в банке: «сердце Алмы остановилось. 578 секунд до полного восстановления». Мальчишка посмотрел на друга. Это только на теле не остаётся шрамов, в душе всё исполосовано и гниёт. И только благодаря тому, что Алма такой непоседливый и… странноватый, ему становится легче дышать, вздыхать полными лёгкими. Как тогда.
«Что за, чёрт возьми, кофе такое, и где он собирается завтрак готовить?!» - с опаской подумал Юу, аж чуть отодвинувшись.
- Чудик Алма, вставай уже.
В ответ на посягательство на чужое одеяло, Юу получил подушкой. Словив оную лицом, мальчишка аж брякнулся обратно на койку. Помял подушку в руках и положив её себе. «Ещё чего, пусть теперь попробует отнять. »
Наконец, продрав глаза, друг вскочил и поскакал к умывальнику, продолжая болтать как старое радио. «Умываются утята, умываются котята», - вспомнилась Юу песенка, которую напевал Эдвард, пытаясь приучить второго ребёнка к обычной гигиене. К этому мальчишка относился если не меланхолично, то просто наплевательски. Да и сейчас тоже, оценив расстояние между умывальником и койкой, решил не утруждать себя вставанием и одеванием обуви. Пригладил растрёпанные во все стороны волосы растопыренной пятернёй и сойдёт, не на свидание же идти.
- Интересно, где все, они что забыли про нас?
Апостол только хмыкнул и пожал плечами. Лучше бы и забыли, действительно.
– А вдруг их всех похитили пришельцы?
Теперь уже мальчишка воззрился на старшего братца с ужасом.
- Похитили кто? – смотря на выражение лица Алмы, можно было подумать, что эти «пришельцы» пострашнее их самих. Нелюди какие. Впрочем, долго вдумываться в слова бровастого он не стал, обычно это чревато перегрузкой мозга. Опять неопределённо хмыкнув, Юу полез под свою подушку и выудил оттуда вчерашний пирожок, который успел утянуть у какого-то учёного за обедом.
- В любом случае, я так понимаю, с завтраком нас на… - он виновато покосился на друга, - обделили. Будешь? – готовясь разломить пирожок непонятного содержания пополам, предложил Второй. Жадничать бессмысленно, один он этот … каравай не умнёт.
Закусив пирог, мальчик поискал ногами обувь под койкой. Нету. Пришлось спуститься босыми пятками на пол. Посмотреть под кровать. Ага, вот вы где. Второй тапок он выудил уже из-под койки Алмы. Ничего себе он вчера разулся.
- Дверь тоже закрыта? Прекрасно, ни пос… в туалет сходить, ни поесть, - откусывая большой ломоть и говоря с набитым ртом провещал Юу. Только вот ругаться совсем не хотелось. Больше не хотелось. Такие сны… Вот бы они снились ему чаще. Когда он не умирал в них, а чувствовал и любил, дышал летним воздухом и лез через холодную речку.
- Алма, - тихо позвал мальчик, - ты хочешь во внешний мир?
Обычно он не спрашивал, но… Вдруг ему сниться тоже что-нибудь такое? Алма дурачок, после тестов улыбается как клоун, может и с этим так же – снится жуть пострашнее кошмаров Юу, но не сознаётся. Кто его знает. Он с удивлением посмотрел на друга. Нет, не так, - конечно же он хочет, глупый был вопрос.
- Ну там… Море, оно же солёное, - начал говорить невпопад. Надеялся, что друг его поймёт правильно, - горькое, наверно.
Пирожок кончился. Обидно. Причмокнув голодной губой, Юу посмотрел на дверь. Если бы можно было сверлить взглядом, то на двери бы уже было выпилено окно.

Стряхнув крошки с пуза на пол, Юу полез к стулу за своей кофтой. Тонкой детской кожей начал чувствоваться зимний холодок, пробравшийся сквозняком в лабораторию. Вот летом, когда он проснулся, можно было голышом бегать хоть целый день, а сейчас дальше койки не уйдёшь – околеешь.
- Ты какой-то странный сегодня, что-то хорошее успело случиться, пока я спал?
Мальчик замер, успев вдеть кофту только на руки.
- Странный? – он посмотрел на свои тонкие ладони, а потом на Алму. «Самый обкновенный! Можно подумать, когда меня никто не бесит – я сразу странный», - возмутился про себя ребёнок и уже было хотел сказать это вслух, как понял, что это горькая правда и прыснул, прикрыв рот кулачком. – Не обращай внимания, просто хорошее настроение, - и улыбка. Не злой и дразнящий оскал, а добрая и нежная. Наверно, апостол сам не мог понять, как он так внезапно сроднился с этим чудиком, да так, что теперь не разлей вода.
Только Юу спросил друга о внешнем мире, как тот сразу же предался воспоминаниям о всём животном мире, всё, что только смог вычитать из книг. Право слово, иногда он нёс такое, что хотелось выкрасть у него эти книги и сжечь! Это ж кто такое умудрился написать?
Не переставая рассказывать, он полез под койку и начал там что-то искать. Юу проследил за ним, даже сам свесился с кровати.
– Я бы хотел много чего увидеть и сделать, может быть, когда подрасту, - наконец вылез Алма, держа что-то в руках. Не сводя взгляда с побрякушки, напоминавшей какой-то брелок, Юу задумался о словах старшего. Подрастёшь. Сколько ещё они будут здесь страдать от синхротестов? Год, два, пять лет? Эти полгода пролетели хоть и быстро, но уже успели опостылеть как блохастый собачий хвост. Поскорее бы уже синхронизироваться с этой дрянной Чистотой и стать экзорцистом. Им, наверняка, живётся всяко легче. Они хотя бы небо видели не с картинок. - …Но сейчас я не могу «их» тут одних оставить, если я уйду, а «они» проснуться, то «им» будет также одиноко как мне когда-то.
Они… Мальчик наклонил голову и чуть отвернулся, а чёрные длинные волосы закрыли лицо. Здесь ещё есть они, и пока никто ещё не проснётся, Алма не уйдёт отсюда. Слишком любит их. За те полгода, пока они жили здесь вместе, никто и не думал просыпаться. Может и не проснётся вовсе? Юу не хотел этого, ой как не хотел. Спите дальше, в этом мерзком мире вам делать нечего. В груди сжалось. Сейчас он не знал почему, а через пару лет поймёт, что такой гадкой ревности не ощущал больше никогда.
-Эй! Ты чего собрался… - дверь со скрипом открылась, - Алма! Ты представляешь, как озвереет Сирлинс, если увидит нас?! Неспроста же они дверь закрыли?
Мальчик вскочил с кровати и подбежал к другу, чтобы попытаться отобрать ключ, но внимание отвлекла чернота коридора, сквозившая холодным ветром. «Я просто не хочу, что бы тебя наказали, дубина.»
Посмотрев на подстрекающую к хулиганствам морду лица братца, Юу сжалился.
- Если что, скажем, что пошли в столовую, - и первым протиснулся в коридор, оглядываясь. Подождал Алму и дальше шёл только за ним. Этот проныра знает куда идти, что бы не заметили. Вот уж кому повезло в жизни со смекалкой.
В конце коридора находилась комната, больше напоминающая пустой зал. В неё вели коридоры из кабинета Смотрителя и столовой. А если пойти дальше, налево и за угол – зал с Чистой Силой, куда их каждый божий день водили умирать. В той же стороне был родильный зал. Естественно, если их сейчас никто не поймает за шкирку, Алма потащит друга туда. Выглядывая из-за угла, мальчик переполз к столу, приподнялся, видя, что никого нет и налетел на что-то лбом. Звонкий треск раздался по всей тишине комнаты, на полу тут же заблестели тысячи осколков. Апостол осел на пол, потирая лоб ладонью и посмотрел наверх.
- Что это б… - на столе стояло огромное зелёное треугольное дерево, наряженное в стеклянные шарики, усыпанные блестящими штучками, - это ещё что за нахрен? – мальчик поднялся и коцнул пальцем по одному из шариков. Шарик ответил звонким и мелодичным звяком.

___________
upd. скажите, если надо будет уменьшить объём постов, а то меня переклинивает.

Отредактировано Kanda Yu (21-12-2010 23:14:49)

Меня организатор пустил)хДД

Медленно потягиваясь и разминая руки,которые немного затекли, Страж шла по коридору Азиатки и пыталась вспомнить, почему сегодня так шумно и откуда, в нос, то и дело попадает какой - то странный запах. Фоу так и не смогла определить его полностью, слишком много в нем было странного: Что-то, толи мятное, толи какое - то слишком свежее. Не понятно. И что-то сладкое и странное. Но, так как Фоу не компьютер для определения запахов, она просто пошла дальше, на осмотр корпусов. Надо сказать, что такое дело, как осмотр всего подразделения был очень важен и был самым важным заданием Стражницы. Ведь, мало ли что могло произойти, да и присматривать за всеми надо, а особенно за одной парочкой, которая ну просто до ужаса любила шкодить и всячески пакостить. Ну, что тут можно сказать - дети. Дети - цветы жизни. Как часто говорят, но, тут Фоу наверное могла бы и поспорить.  Эти дети не цветочки жизни - это чертенята во плоти, ну а если все таки и цветочки, то какие нибудь хищные цветочки, которым только дай повод и они оттяпают тебе пальцы. Да еще и невинно скажут, что так и было. Вспомнив эту парочку, рыжая невольно улыбнулась. Да, Стражнице они даже иногда нравились и ключевое слово здесь - "иногда". Ведь кто знает, что они могут сделать в тот или иной момент, один уже пытался подергать её за "ниточки", от чего потом Фоу перемкнуло так, что никто не знал, что с ней делать.
" Мдааа. Интересно, что они опять затеяли...И еще, где эта маленькая белобрысая скотинко - Бак. Эх, как будто в няньки навязалась. За этим присмотри, того приведи. Ага, осталось только всем сопельки утереть и слюнявчик дать...Эх, и за что мне такое наказание" - идя по коридорам сетовала Фоу. Но, на самом деле она кривила душой. Рыжен нравилось возиться с этими детьми, помогать им, своими иногда слишком специфичными методами. Они ей просто нравились, да и Фоу пыталась хоть как - то отвлечь их от всего того, что с ними происходило. Проходя мимо очередного зала, до ушей Стражницы донесся легкий, звенящий шум, который исходит от какого либо разбитого стеклянного предмета. Заинтересовавшись что это, Фоу вошла в зал и только войдя туда, она срузу вспомнила почему сегодня так шумно. Рождество. Вот объяснение всего этого балагана.
" Ой точно. Еще кажется у Тви были мысли по переодеванию меня в эльфа в честь праздника." - обреченно вспомнила Фоу и подошла к разбитой игрушке.
- Так, мне вот интересно и кто это сделал? - громко спросила Фоу, уже найдя ответ на свой вопрос под столом. Коварно улыбаясь, Стражница резко подлетела к столу и схватив за уши двух детей, извлекла тех на свет божий, к самому страшному Суду - себе!
- И что это мы тут делаем, а? - спросила Фоу, держа двух сорванцом за уши.
- И кто разбил игрушку, ох как сейчас накажу вас за то, что не слушаетесь. Ну, как на этот раз вылезли? - с интересом и одновременно с недовольством спросила Стражница.

Отредактировано Fou (23-12-2010 22:25:38)

Легкое потрескивание дров в камине нарушало теплую тишину в уютной комнате. Словно живой полумрак, из за трепещущихся языков пламени, был усыпан маленькими огоньками и разноцветными бликами. Новогодняя елка в углу комнаты украшенная золотыми шариками и красными ленточками сияла как звезда в свой дебют. А теплый золотистый свет создавал и без того нежную атмосферу. Двое сидели у камина, прижавшись друг к другу с глуповатыми лицами, и о чем-то беседовали становясь еще немного более счастливыми. И ничто во всем мире не имело значения кроме убаюкивающего яркого огня и теплого родного плеча рядом.
Но нет разницы, что написано в книгах. Автор пытаясь передать дух рождества, искажает, возможно приукрашивая действительность. И только те кто знает истинную ценность этого семейного праздника способен понять его и вспомнить. Стоит ли говорить, что Алма таковым не являлся?
Повиснув за ухо, покоящегося в цепких лапках Фоу, парнишка задорно хохотал, ойкал и всеми силами старался, что бы ухо по возможности осталось там где росло.
- Фоу – Фоу, отпусти! – Не смотря на ее весьма горячий нрав, фея для Алмы была, скорее своей, чем на стороне взрослых. Хоть порой от нее доставалось, но она не раз подбадривала его в особо тяжелые дни и редко сдавала в суровые руки смотрителей. Но не подпускающему к себе никого Юу, и в тем более не принимающему никакой жалости, было очень трудно объяснить некую привязанность и благодарность за поддержку.  Да и если не делать ничего противозаконного, с Фоу можно было даже поиграть немного, внешне она была похожа на маленькую девочку. Поэтому паренье воспринимал ее скорее как объект способный разрешить все накипевшие вопросы в любопытной голове мальчишки. – Мы всего лишь вышли поздороваться…! Ай-ай! Фоу, не оторви…! – почти перекричав возмущения друга, закончил оправдания Алма. У него было слишком много вопросов и дел которые он пару минут назад планировал, например, исследовать тут все незнакомое. До коробок к которым он уже нацелился не давал добраться Юу, а теперь вообще пиши пропало.
Неположенное для детей, необходимо прятать на верхних полках до которых им не дотянуться. Значит все, что ниже можно считать в своем распоряжении, ну по крайней мере пощупать на ощупь и попробовать на вкус то можно. Жаль не в таком положении, оставалось надеяться на знания Феи, которая пока, что решала свои вопросы, обидно, что с помощью их бедных ушек.