Офф: я не знаю, где Клетус мог взять образцы подложных документов. Кроме того, вы не обозначили в посте, что он изменил внешность, скопировав облик экзорциста, но я исходила из способностей персонажа и логики, поэтому в моем посте он практически ничем не отличается от Закуро. Да, и со сканнером и камерами я вам немного подыграла )

Палящее летнее солнце, казалось, было готово зажарить каждого незадачливого путешественника, попавшего в Гранд Каньон. А в это время у самого входа в Североамериканское управление ЧО, четверо техников, капитан научного отдела Легори Пек и смотритель САУ Рэни Эпштейн, изнывая от жары, от которой даже кактусы скукоживались и шкворчали, самоотверженно чинили сканнер, определяющий, где свой, а где чужой.
- Рэни, может быть, пойдёшь внутрь? - скорее, настойчиво предложил, чем спросил, Пек и нервным движением руки поправил очки. – Если обгоришь, потом не говори, что я тебя не предупреждал.
- Ну уж нет! Если сейчас уйду, вы до завтрашнего утра провозитесь! – буркнула смотрительница.
«Блин, пока над душой не встанешь, ничего в этом управлении делаться не будет!» - с недовольством подумала Рэни и поправила наброшенный на плечи смотрительский плащ с розой ветров. Да, она,  и без Пека знала, что уже обгорела и вечером начнёт сбрасывать кожу, как змея (а что, змеёй подколодной её уже обзывали), и ни кефир, и никакие кремы ей, нежной и практически бесцветной блондинке, не помогут, но сканнер, проверяющий каждого посетителя САУ, нужно было доделать сегодня же. Кроме того, это был отличный повод подоставать Пека и отдохнуть от скучной бумажной работы. А ради этого можно было перетерпеть и обжигающее солнце, и духоту, доводящую до полуобморочного состояния, и голод, и нытье Пека.
- Нащяльника, а может, пириф? - взмолился старший техник, выходец из малой Азии.
- Обалдел, что ли?! – чуть не заорала на него Рэни. – Пока не отремонтируете все, как следует,  я вас даже в туалет не отпущу! У нас тут не проходной двор!
Невдалеке показалась фигура экзорциста. Рэни кивнула в его сторону:
- Вон видите, человек свое отработал и теперь с чистой совестью возвращается. И вам нечего отлынивать!
Смотрительница бросила в сторону парня одобряющий взгляд, и внезапно заметила одну деталь: он шёл, опираясь на своё оружие, шест, однако мало того, что его походка была ровная и чеканная, форма на нём была в идеальном состоянии, да и ран не было. Закуро Рендомару, экзорцист родом из Азии, уже месяц проходил в САУ курс реабилитации – после тяжелого ранения у него практически отказали ноги, но специалисты НО вернули ему способность ходить, однако заметная хромота осталась. Именно поэтому он до сих пор оставался в САУ под присмотром врачей, ежедневно выполняя предписанный курс упражнений и патрулируя окрестности управления, не выходя за территорию, находящуюся в видимости смотровых башен – просто для того, чтобы не потерять форму.
«Это не Закуро. Однозначно не он…» - в груди всё похолодело. – «Акума? Ной? Кто-то ещё? Что стало с экзорцистом? Что же делать мне?»
И как назло рядом не было ни воронов, ни экзорцистов. Женщина посмотрела на самозабвенно работавших техников и активно ими руководившего Легори.
«Нет, я не должна дать ему понять, что я поняла, что он не тот, за кого себя выдает. Он убьет нас всех и просто пройдет мимо отключенного сканнера… и как назло, питание дверей и камер наблюдения у входа выключены из-за этого проклятого ремонта…»
Рэни бросила быстрый взгляд на приближающегося парня. Он не тот, за кого себя выдает, следовательно, умеет менять свой облик так, как ему вздумается, следовательно, он опасен. Ему ничего не стоит убить их, изменить внешность и проскочить в САУ незамеченным – камеры наблюдения на входе отключены… Рэни слишком хорошо помнила, кто скрывался под внешностью Эндрю Нэнсена во время нападения на главку.
«Нет, это не партия в шахматы. Это – русская рулетка. Я уведу его туда, где мы будем под наблюдением камер. Если он умён, то не посмеет напасть, и я смогу хоть что-то о нем выяснить. Возможно. Если же он нападет…» Рэни понимала, что шансов в неё нет – просто некому будет её защитить. Но другие сотрудники управления получат предупреждение. Жизнь смотрителя – небольшая плата за то, чтобы не позволить врагу нанести вред тому труду, который был проделан в этих стенах. Рэни коснулась креста, висевшего на груди. «Navigare necesse est, vivere non est necesse».
Вот Закуро и приблизился настолько, что можно было прекрасно разглядеть его лицо. Всё вроде бы было там, где надо и так, как надо – разве что надменности и холода во взгляде раньше не было, но Рэни чувствовала, что что-то не так.
"Только не подавать виду..."
- Добрый день, мистер Закуро, - женщина произнесла его имя на американский манер и  приветливо улыбнулась. – Вижу, вы довольно быстро освоились у нас. Как ваши головные боли? Не беспокоят больше? Кстати, ваш врач не думает, что гонять койотов по окрестностям – хорошая мысль, и я с ним в этом солидарна. Пройдёмте в медицинский отсек, пожалуйста.

Стоило только смотрительнице заикнуться про головные боли, как «экзорцисту» сразу же похужело. Рэни помнила все записи в его медицинской карте чуть ли не наизусть, как и любого другого экзорциста, проходящего курс лечения в САУ. Никакими головными болями настоящий Закуро не страдал. Он вообще был здоров и готов к труду и обороне. Единственной проблемой было то самое ранение, с которым он попал в САУ.
«Впрочем, возможно, что ему стало плохо из-за жары… Господи, может быть, это всё-таки моя проклятая паранойя? Может быть, это мне всё только показалось? А на самом деле все в порядке, передо мной настоящий Закуро Рендомару, эта ерунда под глазом – всего-навсего синяк, а ровная походка была всего лишь оптической иллюзией, созданной раскалённым воздухом».
- Это приходит и уходит. А когда-то мне сказали, что ходить для меня будет очень большой проблемой. Так что, гонять койотов остаётся моим занятием, пока я ещё держусь. И мне не требуется медицинская помощь, я в силах стоять сам, но я подчинюсь.
И хотя отказ от помощи был вполне в духе экзорциста, теперь Рэни была практически на сто процентов уверена, что Закуро – это не Закуро. По крайней мере, парню не принадлежит его собственное сознание. Ни один сотрудник САУ никогда бы не сказал экзорцисту, что-то в духе «ходить вы будете, но только под себя», потому что Рэни чуть ли не вбила своим людям, как важна положительная мотивация и вера в успех для того, чтобы поставить человека на ноги. И этот человек перед ней лгал.
Уходя, смотрительница пообещала Пеку три выходных дня в том случае, если сканнер будет готов в ближайшие несколько часов, усмехнулась, услышав за спиной «Вот змеюка!» и «Славатебегосподи, ушла наконец-то!» и с какой-то злой грустью подумала, что, возможно, больше они никогда не увидятся. Точнее, когда увидятся, «гадины», «змеюки» и «славатебегосподи!» больше не будет – о мёртвых говорят либо хорошее, либо ничего не говорят вообще.
Они шли молча. Здесь, в прохладных коридорах САУ, обитых стальными листами, с совершенной системой наблюдения, созданной Пеком из крошечных видеокамер, спрятанных в плафонах ламп дневного света и в вентиляционных решетках, смотрительница чувствовала себя как минимум Жанной д’Арк, идущей на костер. Но бояться или сожалеть смысла нет – надо выяснить, кто он и что с ним делать. Видеонаблюдение ведется повсюду, кроме жилого корпуса и санузлов,  ну и на данный момент входа.
И почему сканнер сломался в такой неподходящий момент… Впрочем, и он бы не помог, если сознание экзорциста попросту кто-то захватил.
«Бодренько он идёт… хех», - подумала Рэни, спиной чувствуя приближение своего спутника. Странное дело, всё, что она чувствовала сейчас, была пустота и холод внутри. Наверное, то же чувствует и человек, играя в «русскую рулетку». Или же человек, вышедший на дуэль. Обратной дороги нет, и всё скоро закончится. Вопрос только, как.
«Закуро» поравнялся с Рэни и положил руку на плечо, заставив остановиться. Женщина пристально посмотрела в его глаза. Нет, не его это были глаза. Экзорцист был ещё мальчишкой – несдержанным, порывистым, а порою очень безалаберным, что, очевидно, и сыграло сейчас с ним злую шутку.
- Когда, я шёл и ваши глаза встретились с моими, вы невольно погладили крестик. Что-то не так? Плохая новость, или что-то ещё? – спросил «экзорцист» с неподдельным беспокойством в голосе. Но равнодушие во взгляде всё равно выдавало его. Настоящий экзорцист смотрел на Рэни по-другому, как и многие мужчины в Ордене, что напрягало её неимоверно. Несмотря на то, что Эпштейн давно обрезала волосы и всеми возможными способами старалась подчеркнуть в манере одеваться статус смотрителя, а не женственную фигуру, а также привычную манеру высказываться и держать себя, тайные обожатели появлялись нередко. Как сказал один философ, двух вещей хочет настоящий мужчина: опасностей и игры. Именно поэтому ему нужна женщина – как самая опасная игрушка. В случае Рэни это было неопровержимым правилом – примерно так начинались даже её отношения с тем, кого она любит сильнее всего в этой жизни, но этот человек в отличие от всех остальных, сумел доказать, что его чувства - большее, нежели игра... Поэтому знаки внимания со стороны других мужчин, казавшиеся убогими и голословными, иногда вызывали у смотрительницы лишь раздражение, но чаще не волновали никаким боком.
Рэни пожала плечами, мол, подумаешь, что в этом такого, при этом ненавязчиво вынуждая его убрать руку:
- Я просто поправила крест – как вы могли бы заметить, он довольно массивный и тяжёлый. Этот крест – символ того, что моя семья уже несколько столетий служит Чёрному Ордену. Он достался мне от отца только потому, что братьев у меня не было, - пояснила смотрительница. Так оно и было – до неё ни одна женщина в их семье не носила этот крест. Вот уже девять лет он  напоминал Рэни о том, как погиб её отец. Каким бы строгим он ни был, как бы он не обращался с дочерью, а такой смерти он не заслуживал, потому что именно на таких людях, с сильной волей и огромным энтузиазмом держится всё в Ордене. Почему-то Рэни даже не сомневалась, что отец принял свою смерть от рук Алмы, даже не зажмурив глаза – когда он согласился возглавить проект «Второй экзорцист», он был готов ко всему. «Плыть необходимо, жить нет необходимости», - эти слова были выжжены на деревянной табличке под картой полушарий в кабинете отца у них дома, можно сказать, это был его личный девиз. Когда Рэни получила свою смотрительскую розу ветров, она решила, что с этого момента сама будет следовать этой моряцкой пословице. А крест, единственная вещь, принадлежавшая кому-то из погибших учёных, которую не сожгли вместе с телами в печи орденского крематория, напоминал смотрительнице о принятом решении тогда, когда хотелось дать слабину или сбежать от всего этого. Вот и в этот раз Рэни коснулась креста кончиками пальцев только лишь для того, чтобы лишний раз напомнить себе, что и кому она в этой жизни должна – ни у бога, ни у отца, она помощи никогда не просила, а тот, кто смог бы её защитить, был далеко.
– Впрочем, это давняя, долгая и, более того, личная история. Вы лучше скажите, когда вам надоест патрулировать окрестности – тут в радиусе пяти миль детекторов как зубчиков в расчёске понатыкано. Понятное дело, что любой экзорцист хочет казаться максимально полезным, но поверьте, самым лучшим сейчас будет окончательно вылечиться и вернуться в отряд к своему маршалу.

Судя по тому, как «экзорциста» колбасило и насколько резко у него происходили смены настроения, обращаться ему нужно было не к Рэни, а к психиатру. С воплями, истериками, загадочными взглядами и дрожью молодой человек попал явно не по адресу: во-первых, Эпштейн была из тех докторов, которые не лечат «это», а во-вторых, такое на неё не производило никакого впечатления.
- Много детекторов говорите? Один из подарочков Графа, едва не оторвал мне мою ногу и хорошо поизмывался надо мной. Вот…
«Закуро» расстегнул куртку и продемонстрировал смотрительнице четыре достаточно глубокие раны, идущие от ключицы.
«Поизмывался? Это заметно, хех. И как это  ты с такими царапинами бегал, милый? Или у тебя уникальный, высокий болевой порог, или же это не твое тело, или я не знаю, что ты такое».
Затем настала черёд оружия – шеста, с которого внезапно обильно закапала кровь.
"И откуда на оружии внезапно появилась свежая кровь?»
- Неужели, я должен сам всё проверять там и даже будучи на выздоровлении, постоянно всё щупать руками?
«Помилуйте, всё бы вам, юношам, что-то руками щупать! Неделю назад вы сами проявили дурную инициативу и вызвались в патруль… впрочем сейчас я уверена, что тогда это были не вы».
- Этот демон, был явно выше вторых уровней и ваши детекторы были для него детскими игрушками…
«Ваши? Это ключевое слово? Да, согласна. Охранная система у нас ни к чёрту, раз в подразделение пробрался такой дилетант, как вы …»
- Я не стал вызывать народ и поднимать общую тревогу, лишь потому, что здесь бы началась сущая паника, и к тому же этот вандал не знал о ремонтных работах.
Если бы этот Закуро был экзорцистом, Рэни бы подумала: «Пациент – идиот», потому что не вызвать подмогу при угрозе нападения и не доложить об этом в управление было верхом дилетантства. Но смотритель была твёрдо уверена в том, что пациент лжёт. И лжёт нагло и неубедительно.
«Посмотрим, как он отреагирует на провокацию… И все же, обидно будет погибнуть от рук такого … И почему я не ворон?»
- Что ж, раз вы проявили такую некомпетентность в этом вопросе, я лично доложу об угрозе в главку, - вот он, час-Ха.
«Посмотрим, что он сделает, когда возникнет угроза, что его раскроют».
Однако знакомый незнакомец, точнее незнакомый знакомец продолжал ломать эту дешёвую комедию, которая порядком надоела смотрительнице. Кем бы ни был этот молодой человек, лгать и думать он определенно не умеет. Обидно будет умереть от его рук. Сейчас Рэни бы многое отдала за то, чтобы обладать силой воронов хотя бы частично. От этого ощущения интеллектуального превосходства и абсолютной физической беззащитности хотелось смеяться и кричать одновременно. «Вот в этом все люди – сильны духом, слабы плотью. А жизнь не может существовать лишь в одной из этих форм…»
«Экзорцист» чуть ли не с ноги вломился в медотсек и сразу же перешел к делу – то есть начал раздеваться, по ходу дела раздавая ценные указания – видимо, забыв про то, что за ним в помещение, не спеша, вошло солнце орденской медицины, а не женщина с пониженной социальной ответственностью. Дверь медотсека закрылась за вошедшими.
- Произведите обследование моего тела. В частности этих ран, на манер крови и возьмите мою кровь на анализ.
Но Рэни не спешила выполнять требования симулянта.
- Зачем вас обследовать? У вас волчанка, довольны?
Скрестив на груди руки и прислонившись спиной к стене, Рэни невольно поймала себя на мысли, что в подобные моменты-икс Токуса точно так же искал опору. Раз рядом нет никого, с кем можно встать спина к спине, остается искать защиты у стены. И что  с того, что ощущение защищенности было лишь иллюзией? Женщина окинула «пациента» холодным взглядом:
- Вы всё сказали, юноша? А теперь прекратите симулировать и послушайте меня. Я не знаю, каким образом вы получили это тело, но я уверена, что вы – не экзорцист по имени Закуро Рендомару.  Сию же минуту отвечайте, кто вы и что вы здесь забыли. Даю слово, что дальше меня это не пойдет – камеры видеонаблюдения не могут транслировать звук.
«Ну же, отвечай! Или ударь меня. В последнем случае живым ты отсюда не выберешься».

- Хорошо, просто замечательно, звуки вашей речи впечатляют, и меня так потрясает ваша уверенность в том, что я таки не человек, - произнес незваный гость. С этими словами он как-то нехорошо улыбнулся. Было в этой улыбке что-то нечеловеческое, зловещее, таящее в себе угрозу. Словно подтверждая догадку смотрительницы о нечеловеческом естестве этого создания, глаза гостя засветились мёртвым и холодным фиолетовым светом, пропали радужка и зрачки, и, спустя мгновение, на Рэни уставились остекленевшие, пустые, словно у статуи или дохлой рыбины, глаза.
- О, а если вдруг я просто придираюсь и имею секретные директивы?
- От кого? От Графа Тысячелетия, что ли? – огрызнулась Рэни. Сейчас самое главное – не паниковать, хотя как тут не запаникуешь, когда на тебя надвигается нечто опасное и явно нечеловеческой природы?
«Ты себя в зеркало видел, дружочек?» - подумала смотрительница, пытаясь при помощи иронии совладать с охватившим её ужасом. И всё равно тело била мелкая дрожь, сердце колотилось, как у пойманной в ладони птицы, в груди словно образовалась холодная, покалывающая тысячами иголочек, пустота, подкашивались ноги и кружилась голова.
Сомнений не оставалось – незваный гость, облагодетельствовавший САУ своим визитом, кто-то из посланцев Графа – Ной или акума высокого уровня. Рэни хорошо запомнила ту женщину, Лулу Белл, пробравшуюся в главку за фабрикой акума и убившую Эндрю Нэнсена. Она была тогда совсем рядом с Баком и Рэни. Она всё время была с ними с того самого момента, как отправила Эндрю на тот свет. Но для таких, как она, смотритель, искатель или научный сотрудник – даже не пушечное – просто мясо. Вот и в этом создании было то же самое высокомерие, чувство собственного превосходства над простыми смертными. Каждое движение гостя говорило: «Уйди с дороги, женщина, если тебе дорога жизнь. Для меня ты – никто и звать тебя никак. Радуйся, что не отправил тебя на тот свет».
-  Я не человек, это, правда, но и не кто-то из тех, кому было бы выгодна кровь, сегодня. Анализировать – моё удовольствие, но меня не волнует, если вы от последствий станете прахом… - произнёсло это непонятное существо и, взяв экзорцистскую курточку, направилось прямиком к Рэни.
Смотрительница попятилась. Она не могла отвести взгляд или зажмуриться, впрочем, перед её глазами уже мелькали другие картины: удар, боль, падение, вой сирен и сигнал тревоги, ещё несколько жертв… А ведь в песнях поется про то, что этот мир так хорош за секунду до взрыва.
«Господи, только бы Пек успел починить ворота и подать на них энергию! Только бы ребята успели оповестить Центр и всех находящихся на материке экзорцистов!»
Смерть оказалась совсем рядом – на расстоянии вытянутой руки или даже ещё ближе. Однако это создание, видимо, решило поиграть со своей жертвой:
- Но сегодня такой день, когда каждый из нас понимает – что кровь, ни к чему. Вы назвали мне своё имя, я вам своё. Очень хороший разговор.
Рэни вздрогнула и отпрянула, когда существо ударило шестом об пол у её ног, а тот не упустил возможности воспользоваться замешательством смотрительницы и оттолкнул её в сторону, направившись к выходу. Женщина упала на пол. Вот это – всё? Она жива, отделалась парой синяков, а это существо просто продемонстрировало, что система безопасности в САУ ни к чёрту?! Вот сейчас Рэни очень хотелось собраться с духом, подняться на ноги и высказать в лицо обидчику всё, что она о нём думает. Но в поле зрения смотрительницы попала кнопка тревоги под стеклом,  вмонтированная в боковушку шкафа с медицинскими приборами. Такие были в каждом техническом помещении. И если те, кто следил за происходящим в медотсеке через камеры наблюдения, могли что-то пропустить или просто не заподозрить ничего – «экзорцист» вел себя странно, но это можно было бы списать на нервный срыв – то теперь тревога будет дана по всему подразделению. Сейчас запасные входы будут заблокированы, весь персонал – поставлен на уши, а сигнал  о вторжении – передан в Центр. Вот что они творят, могучие красные кнопки.
«Пожалел или просто хотел потешить самолюбие? Что ж, если это была дуэль, то ты проиграл», - подумала Рэни, рванувшись к кнопке, и разбила стекло, изранив руку в кровь. В коридоре раздался звук сирен, а красная лампа над входом тревожно заморгала. «Всё, теперь уже не уйдёшь!» Смотрительница подняла голову и окинула «экзорциста» взглядом победителя.